На Алтае побывал Владимир Васильев

Легендарный артист балета, хореограф, педагог, народный артист СССР пробыл здесь почти неделю.

Приезжал он к нам не только затем, чтобы отдохнуть душой и открыть для себя красоты Алтая, но и для того, чтобы благословить недавно созданный Государственный ансамбль песни и танца Алтая, преобразованный из известного вокально-хореографического ансамбля «Лореляй».

Как оказалось, Владимир Викторович давно мечтал побывать на Алтае. Потому принять участие в презентации нового творческого коллектива согласился охотно, тем более что с его артистами он хорошо знаком – еще в прошлом году на международном конкурсе «Танцевальный олимп-2010», который проходил в Берлине, он высоко оценил зажигательный ансамбль с Алтая, покоривший тогда всех членов жюри.

v_vasilev

Большая проблема большого…

Накануне презентации ансамбля Владимир Васильев прибыл в Государственный музей истории литературы, искусства и культуры Алтая затем, чтобы встретиться с журналистами и деятелями культуры края. Как всегда, элегантный, доброжелательный, открытый, Владимир Васильев охотно отвечал на любые вопросы, делился своими размышлениями по поводу современного искусства, впечатлениями об Алтае, читал стихи…

Встречу он начал с извинений за пятиминутное опоздание и со слов благодарности за столь радушный прием на алтайской земле.

— Вы живете в одном из красивейших уголков мира! – сказал он. – Видимо, не случайно Алтай населяют столь открытые и чуткие люди. Вспоминается, как мы с Катей (Екатерина Максимова – известная балерина, жена Владимира Васильева. – Прим. ред.) впервые в 1968 году приехали по приглашению в Италию танцевать «Жизель». Нам сообщают – мол, собирайтесь, в 12 часов с вашим участием состоится пресс-конференция. Мы торопимся, суетимся, понимая, что можем опоздать. А нам заявляют – мол, успокойтесь, не торопитесь… Ну приедем на полчаса позже – что ж тут такого? Дескать, дай бог, чтоб журналисты к этому времени собрались, а соберутся, так ничего страшного – подождут… Здесь же, смотрю, все вы собрались явно задолго до моего прибытия. Вы не представляете, как это здорово, как это ценно!

— Владимир Викторович, хотелось бы узнать, как вы относитесь к последним премьерам в Большом театре – в частности, к новой постановке оперы «Руслан и Людмила» Дмитрия Чернякова? И как бы вы прокомментировали уход из Большого вашего однофамильца – премьера Ивана Васильева и примы-балерины Натальи Осиповой, которые предпочли главной балетной сцене страны Михайловский театр?

— Если говорить о переходе артистов, то я бы не стал придавать этому столь большое значение. Не забывайте: мы с вами живем в то время, когда наибольший интерес вызывают жареные факты и темные пятнышки в чьей-нибудь биографии (кого интересуют «белые» люди?). Если уходят из Большого, значит, на то есть свои причины. Это может быть, к примеру, денежный вопрос… Наташа и Иван решили уйти в Михайловский? Что ж, хороший театр с крепкой, сложившейся труппой, пусть и не хватающей с неба звезд. Молодые артисты – они ведь другие, и мне, человеку старой закалки, трудно понять их мотив. Ведь нам даже в голову не приходило оставить театр. Для нас он был как дом, а свой дом разве можно бросить? Что касается новых постановок на сцене Большого театра, то меня они ставят в тупик. Хотя, признаться, я не видел «Руслана и Людмилу» и, наверное, к счастью. Зато я посмотрел в Париже (правда, по телевизору) «Евгения Онегина» в постановке того же Димы Чернякова и, честно сказать, ужаснулся. Но зато сколько шуму было, сколько разговоров о том, насколько это гениально, потрясающе. Но лично мне это не интересно. Мне кажется, что там за формой ничего нет. То же самое могу сказать и о программе, посвященной открытию Большого после реконструкции. Я ее смотрел в записи, но если бы я там присутствовал, то мне было бы стыдно. Там столько режиссерских ляпов, столько сценических накладок… Скажу одно: если так будет продолжаться, то Большой театр исчезнет. К примеру, вот ваш музей находится в великолепном здании бывшей усадьбы. Здесь уютно, хорошо. Но давайте представим, что здесь перестанут бывать талантливые люди, от музея останутся лишь стены да вывешенная на входе табличка. То же самое может случиться и с Большим театром – если в этом роскошном реконструированном здании не станет талантливых постановок, то театр умрет…

Со всей строгостью

— Вы почти неделю провели на Алтае… Где бывали, что видели?

— Как я уже говорил, на Алтае я впервые. И, кстати, не так давно я был в Норвегии – очень красивой стране, которой, как оказалось, ничуть не уступает Алтай. Здесь я побывал на родине Шукшина, на родине Титова, заезжал и в Чемал. Что меня потрясло? То, что везде мне показывают – дескать, это мы построили с помощью Губернатора, и в этом он нам помог, и в этом… И мне подумалось: какое счастье, когда у власти есть человек, делающий все возможное для возрождения нашей культуры. Что меня поразило? Судьба Титова, которого я хорошо знал. Благодаря вашему музею я узнал, что у него был такой потрясающий отец, который, может быть, был и талантливей Германа Степановича, но судьба решила выдвинуть на первые позиции именно сына… Еще я познакомился с одним чемальским лекарем, который меня лечил и занимался мною так, как будто я – его создание. Только представьте – мне уже восьмой десяток, а человек мне говорит: «О, у вас такие великолепные данные, такие высокие показатели по здоровью!». Правда, после этого он начал долго перечислять – где нужно поправить, где подлечить, но меня так приободрили его первые слова, что я стал меньше внимания уделять своим болячкам.

— Расскажите, как вы оцениваете уровень нашего ансамбля, которому присвоен статус государственного?

— Ансамбль действительно великолепный! Это я смог оценить еще год назад, во время нашей встречи в Германии. Но сегодня вечером, во время его презентации, мы будем смотреть на этих ребят как на профессионалов. На днях руководитель ансамбля Александр Березиков ко мне обратился – мол, не судите строго… Нет уж, простите, мы теперь будем судить со всей строгостью. Иначе вы сами не будете себя уважать…

— Вы станцевали огромное количество партий в разных спектаклях. Но, насколько известно, вы еще и хорошо рисуете, пишете стихи. Как вам все это удавалось совмещать?

— Вообще, я преклоняюсь перед людьми, которые с самой юности находят свой путь и всю жизнь ему следуют. Я же непостоянен, я очень увлекающийся человек. И если бы сейчас мне предложили заниматься только чем-то одним, сказал бы – не могу. Мне нравится разнообразие. Но существует одно необходимое качество для любой профессиональной работы: когда ты чем-то занимаешься, нужно обязательно довести начатое до конца, так сказать, до апогея. Разбрасываться в то время, когда твоя задача еще не выполнена, я бы никому не советовал. Вот тут надо быть целеустремленным. Долгие годы все мое творчество было подчинено только балету. Поэтому живопись — это выплеск того, что я не делал раньше. И живопись, и стихи — это для меня как иммунитет от тяжестей и горестей жизни. Все это ко мне пришло внезапно. Вообще, я большой любитель, когда есть не только красивая форма, но и глубокое содержание. И если получается в творчестве соединить и то, и другое, то только это имеет художественную ценность. Все остальное – лишь упражнения… Увы, в современном искусстве зачастую этот баланс не соблюдается…

— А прочесть что-нибудь свое могли бы?

— Вот несколько строчек:

Я рад тому, что я живу,

Что светит солнце яркое,

Что ночь сменяет синеву,

Что и во сне, и наяву

Мне смерть пока не каркает.

Я рад огню, жаре, теплу,

Я рад морозу крепкому.

Я счастлив, когда по стеклу

Стучится ветер ветками.

Я шуму рад и тишине,

Толпе и одиночеству,

Когда зовут по имени

Или зовут по отчеству…

Опубликовано: 24.11.2011 «Вечерний Барнаул» 
Автор: Наталья Катренко